Катя Плотникова — редкий пример шефа-хозяйки. Катя готовит, Катя принимает гостей, Катя лично отправляется на рынок за помидорами, чтобы снова готовить и принимать гостей. Расспросили шефа об особенностях такого пути.
Екатерина Плотникова
Катя Плотникова — редкий пример шефа-хозяйки. Катя готовит, Катя принимает гостей, Катя лично отправляется на рынок за помидорами, чтобы снова готовить и принимать гостей. Расспросили шефа об особенностях такого пути.
«Че кого?» — как говорят у тебя в родном городе Красноярске.
Готовить я начала в детстве, на даче под Зеленоградом. У бабушки было там маленькое хозяйство, где она выращивала все, чем мы питались: картошку, помидоры, огурцы, салаты. «На огороде», как мы это называли, у меня была маленькая печка-буржуйка, какая-то детская посуда. И как-то я в свои 5-6 лет с бабушкой готовила на этой печке компоты, чаи, суп варила. Я это ела сама и кормила бабушку. И когда мама готовила дома, я тоже всегда стояла на кухне с ней — мне это было все очень интересно.
Бабушка работала шеф-поваром в школе, где училась вся наша семья, и я тоже туда пошла. В школе она все делала, нарушая некие границы ГОСТов: пыталась разнообразить меню соленьями, закрутками. И я после уроков сидела на кухне, пока бабушка доделывала заготовки на следующий день, что-то считала, калькулировала. А потом мы вместе ехали домой.
Но уже во втором классе я готовила маме обед сама. У меня было фирменное блюдо – тоненько порезанная картошка, сосиски, лук, майонез, сыр. Мама говорила, что мне нужен помощник, потому что после меня жуткая грязь на кухне. Это был творческий процесс, самостоятельное познание всего, что было на кухне в банках – специи, орешки. Специи, кстати, я хорошо запомнила. Я прям эту куркуму, карри потом использовала, потому что родители так готовили.
«Ты, главное, в еде разбираешься»
После школы я отучилась на переводческом факультете и пошла работать. Начинала на ресепшне в Tefal, потом в МТС, пока не оказалась в «Афише» помощником генерального директора, Ильи Ценципера (основатель журнала «Афиша» и Института Стрелка – прим. ред.). Я готовила на работе какие-то бутерброды, на нашем этаже меня называли Золушкой. А еще на этаже сидел журнал «Еда», главным редактором которого был Алексей Зимин. Я даже пару раз участвовала для «Еды» в телесъемках, комментировала суп. И у всех как-то сложилось мнение, что я готовлю, что я разбираюсь в еде, что я такая окологастрономическая девица. И вот из-за этой репутации я оказалась после «Афиши» и института «Стрелка» сначала в ресторане Bontempi у Карины Григорян, а потом и исполнительным директором фестиваля Omnivore. Когда Наталья Паласьос хотела привезти фестиваль в Москву, она искала себе правую руку — и кто-то из моих бывших коллег так ей и сказал: «Да что ты ищешь? Есть же Катька Плотникова». Вот было такое обо мне впечатление.
Я вообще лет в 13 мечтала о ресторане в снежных Альпах. Такая маленькая избушка, где я готовлю блинчики, кладу сверху икру и наливаю водку. До сих пор считаю, что это вполне себе идея.
После третьего фестиваля меня позвала Катя Дроздова в «Рагу» директором по маркетингу. Я говорю ей: «Катя, я вообще в этом не разбираюсь». А она: «Ничего страшного, я тебя всему научу. Ты, главное, в еде разбираешься».
Катя сказала, что мне надо пойти на занятия в поварскую школу «Рагу», чтобы я знала, о чем там вообще речь. Я подала заявку, отстояла очередь в школу, пошла и отучилась. Я до сих пор считаю, что это была лучшая школа поваров в Москве. Гениальная. Ее очень не хватает.
Moments: винный шкаф и гениальность места
После экзаменов директор школы, Женя Голомуз, ко мне подошла и говорит: «Плотникова, маркетинг ты делать не умеешь, но ты гениально готовишь, это твое призвание. Завтра у тебя собеседование в маленьком месте на Татарской. Пиши меню на А4 и иди». В 17.00, как сейчас помню.
Это меню я и сейчас иногда перечитываю — это прям смех. Но тем не менее я написала его и пришла. Это было крохотное место в жилом доме, называлось «Супница Первое». И там были и том ям, и борщ, и салат цезарь, и оливье. Делал это один из первых выпускников школы «Рагу». Он меня увидел и говорит: «У тебя же опыта вообще никакого нет». А я говорю: «Зато я знаю, как здесь должно быть. Вот эта вся твоя ерундистика, которая на стенах стоит, этого вообще быть не должно». Я ему показала два места, одно в Тель-Авиве, другое в Копенгагене, и сказала, что вот такое что-то должно быть. Он перезвонил через три дня: у меня есть месяц времени и минимум бюджета, чтобы сделать, как я считаю нужным. Не знаю, почему он в меня поверил тогда. Так звезды сложились.
Я придумала новое название, Moments.
Мы за месяц сделали ремонт, потратили очень мало денег. И вот 8 марта 2014 года мы открылись. Я стала шеф-поваром и управляющим партнером. Правда, я это делала без бумажки, поэтому через пять лет мы неприятно для меня разошлись. Но это был очень хороший опыт.
В Moments приходили люди и оставались. Приходили и оставались. Мы с ними становились друзьями. И они оставались, приводили друзей. В какие-то моменты люди просто уже на головах сидели. Миша Козырев приходил, садился на высокий стул за винный шкаф и говорил, что ему и тут хорошо. Там действительно было хорошо. Moments до сих пор работает, скоро 10 лет уже будет. Немногие полноценные рестораны делают такую выручку. Это гениальность места.
Я поняла, что пора становиться взрослой
Еще работая в Moments, я консультировала людей, помогала им открывать рестораны, ставила меню – в Москве, Белгороде, Саратове. Люди приходили в Moments, видели классную историю и хотели так же.
Поняла, что пора становиться взрослой, и стала искать инвестора на собственный проект.
Все, с кем я говорила, меня спрашивали, почему я хочу 30% от чистой прибыли: «Ты же просто повар». Такие представления о работе «инвестор – шеф» — у 90% рестораторов. Нет, я не просто повар. Я ищу инвестора под мою идею, под то, что я сама лично хочу делать. Я буду этим руководить, управлять и готовить. За это и бонус.
И тут мне звонят Андрей Курилкин и Аня Красинская, и говорят, что собираются открывать ДК «Рассвет» и так хочется, чтобы рядом было место про еду, про выпить. Они оба часто ко мне в Moments ходили, знали меня, знали всю мою кухню. И мы быстро очень договорились. А еще Аня с Андреем пришли ко мне с названием Alma. Такое редко в моем опыте. Обычно это я говорила: «ресторан будет называться так». Они понимали, что место про меня открывают. «Мы же, говорят, не назовем ресторан “Плотникова”. А вот “альма” — это ты, кормилица, мать кормящая, альма-матер».
Калина из Москвы на кухне Эяля Шани
В Alma я пытаюсь показать, что такое современная израильская кухня. Это не про хумус и фалафель. Это намного, намного больше. Я с ней познакомилась где-то в 2015 году, когда провела две недели с лучшими шефами страны. Они мне все рассказывали, с командой знакомили, я проводила целые дни на кухне.
Меня поразил, например, подход Эяля Шани. У него есть ресторан HaSalon в маленьком каком-то домике, он работает всего три дня, две посадки в день — с семи до девяти и с девяти до одиннадцати. Вечерняя посадка всегда заканчивается танцами, поджиганием барной стойки, на которой лежат все продукты, из которых он готовил.
Свежесть отношения и качество продуктов мне мозг взорвали. Ему кто-то выращивает картошку, кто-то помидоры, кто-то мясо. И он готовит очень простую еду. Я привезла ему из Москвы калину, черноплодную рябину — и вот он берет все эти наши ягоды, как-то их смешал со свежей рыбой, оливкового масла прилил, лимончиком сбрызнул. Ты ешь и думаешь: «вот она, еда». Это гениальный шеф.
И вот это тот подход, который я показываю в Москве.
И барашка поэтому я покупаю дагестанского, и его мне правильно разделает мясник, который меня знает сто лет. Вкуснее баранины здесь в Москве я не ела ни у кого. Мой рыбник возит лосося раз в неделю. Кончился у меня лосось, все продали, — он в стопе. Я не пойду никуда докупать, потому что качество не то.
«Мы делаем этот бизнес таким, каким он должен быть»
Зачастую это же не профессионалы, — им, к примеру, кажется, что надо вводить цезарь в меню, они говорят, как тебе нужно делать. И это тебя ломает. Нужно найти инвестора, который тебе доверяет как шефу. А шефу — инвестора, которому он доверяет. И это получается гениальный симбиоз.
Я недавно обсуждала какие-то поварские номинации с Пашей Казьминым, шефом Rudi, и он сказал: «В первую очередь должны обращать внимание на шефов, которые сами владеют своими местами. Это же такая редкость. Мы же делаем этот бизнес таким, каким он должен быть, сами». Нас правда единицы. Я такая, Паша такой, в Bontempi так, Катя Алехина в Biologie, Аруся Гукасян в RICO. За нами никто не стоит, никакие PR-агентства.
Если это пять человек, то это лебедь, рак и щука. Все начинают – а давай там урезать, а давай здесь повысим, давай здесь снизим. Суть же не в этом. Суть в том, чтобы тебе гость начал доверять, чтобы ему было интересно прийти к тебе. Иначе чем ты отличаешься от других?
В любое место, где тебе хорошо, ты идешь к людям. Тебе понравился сервис, тебе понравилась кухня, понравилось, что на тебя обратили внимание. Моим ребятам в Alma супер важно, что у нас полуоткрытая кухня, потому что гость проходит и говорит «спасибо». Они потом этим «спасибо» неделю живут. Мне важно к гостю подойти, а ему — видеть, что шеф на месте.
Вот, в Копенгагене сколько бы модных мест не открывалось, а лучшие смореброды делает все равно Ида Давидсен. Ей 80 с лишним лет, но она сидит и сама чистит эту креветку. Ты ей доверяешь больше — как человеку, который не из под кнута это делает, а потому что он этим живет.
Только само место может решить, какая еда там будет
Сейчас нам приходится искать новое место. «Рассвет», где мы сидим, — это здания бывшего завода — будут сносить и строить бизнес-центр. Обидно уезжать, это хорошая площадка. И к нам очень привык район. Например, здесь рядом живет Валентин Смирнитский, который Портос. К нам сначала ходила его жена, Лидия, подружек приводила, а потом и его сюда заманила. Услышав, что мы будем переезжать, она сказала: «я вас умоляю, мы здесь не выживем без вас». Но тут уж не от нас зависит. Пока мы точно сидим здесь до конца июня.
Что будет на новом месте, я еще не знаю. Вообще только само место может решать, что там будет. Вот я пришла в Alma и поняла, что здесь будет такая еда.
Тут ты пишешь одну музыку. Там другая музыка пришла. Все это по месту, по настроению. Опять же мой большой плюс, что я диктую условия.